Человек из железок

Пенсионер из Тульской области наладил выпуск танков в собственном гараже

Наталья Радулова, Тульская область, Новомосковск

"Я про танки думаю всегда, с утра до ночи. Вот лежу на диване, вроде бы телевизор смотрю, а сам размышляю: как же мне гусеничный трак правильно закрепить,— пенсионер Алексей Мочалин личность в Новомосковске известная — он делает мини-копии легендарных Т-34-85, и к нему в гараж на экскурсии ходит чуть ли не все мужское население города.— Некоторые, конечно, меня дурачком считают: зачем, мол, это нужно. Не знаю, я по-другому и не жил никогда".

Броня крепка
Алексей Дмитриевич, сварщик по профессии, бронемашины делает всю жизнь: начинал с картонных, деревянных моделей. Вооружаться по-серьезному стал с началом перестройки — в 1985 году "выпустил" свой первый металлический танк: "Тогда в мире была тревожная обстановка, и на меня, видать, она так подействовала". Отец хоть и критиковал его работу: "Зачем с хреновней возишься? Сделай гусеницы просто из резины", но довольно улыбался, когда слышал в ответ: "Батя, не мешай, танк должен быть танком". Отец явно гордился сыном: "В меня пошел". Дмитрий Мочалин, тоже "железятник", влюбленный в технику, во время войны был танкистом. Кавалер двух орденов Славы, смекалистый, он в бою тайком увеличивал скорость своей машины — это не разрешалось, так двигатель быстрее изнашивался, но зато немцам пристреливаться было труднее. "У нашего Т-34 скорость 55 километров в час, а отец топливо — фьють! — подкручивал и шел под 70. Он считал, что двигатель все равно беречь нет смысла. "Мы что,— говорил,— всю жизнь кататься на нем будем? Да, может, мы завтра сгорим". А немцы именно на 55 километров рассчитывали угол, опережение — и ошибались! Пока заново все сделают, пока сориентируются — еще два танка за отцом проскочить успевали". А еще Дмитрий Мочалин всегда держался во главе батальона — даже в Вильнюс первым вошел. Командиры считали его смельчаком, а он просто знал: первый танк подбить труднее, по нему лишь пристрелка идет. Может, благодаря этим хитростям и провоевал почти полтора года — рекорд. Хотя все равно три экипажа сменил. "Он был механиком-водителем. Если машину, к примеру, в бок подбивали, то он первым наружу из своего люка выскакивал, а друзья погибали — одно мясо в щелях... Рассказывал, как из всего экипажа однажды остались только ноги заряжающего. Отец, сам раненый, кинулся спасать ребят, а там никого, одни ноги в сапогах стоят — мордвин у них был, здоровый, вот его сапоги большие отец и узнал. Толкнул он, ноги эти упали, и он вылез".

После войны отец работал токарем на химкомбинате, где регулярно выдавал рацпредложения: то одно требовал улучшить, то другое: "А ему за это премии — раз, раз!" Дома тоже все улучшал: сконструировал машинку для рубки капусты, агрегат для перетирания картофеля — на крахмал. Детям делал игрушки: тракторы, машинки и, конечно, танки. "Из жестянок все было, не так серьезно, как у меня сейчас. Но по тем временам — что-то невероятное. Я выходил на улицу с танком — отец проводным его сделал, с пультом,— и за мной весь квартал бежал: "Ух ты, дай порулить!" Ребятня, мужики взрослые сооружали горки из камней: "Давай, заезжай"". Алексей Дмитриевич считает, что тогда, в послевоенные годы, все были "больны танками". "Пропаганда была мощная, нашей техникой все гордились — когда "тэ-тридцатьчетверку" в кино показывали, то мы, мальчишки, смотрели, не шевелясь. Броня крепка!.. А у меня к тому же отец танкист, герой. Что ты! У меня все школьные тетрадки были изрисованы этими машинами. Навсегда их полюбил".

За BMW с аквалангом
"Свекровь меня учила: "Не позволяй Лешке с железками возиться, а то станет таким же сумасшедшим, как отец, будет все время в гараже сидеть",— смеется жена конструктора-самоучки, Лидия Сергеевна.— А у нас во дворе стол тогда был — мужики за ним выпивали и в домино играли. Каждый вечер они там ругались, дрались, падали прямо под стол — ой! Я свекровь подозвала к окошку и говорю: "Мам, смотрите. Нравится? Пусть уж лучше Лешка будет железятником, чем пьяницей"". Поэтому Лидию Сергеевну никогда особо не раздражали увлечения мужа. Даже когда он всю зарплату спускал на свои "игрушки". Захотел мотоцикл "Восход-2" — взяли кредит. Захотел "Урал" — заняли деньги у бабушки. Решил стать поисковиком — купили ему металлоискатель.

Как-то Мочалину рассказали, что во время войны на озере в Тульской области под лед ушли несколько десятков немецких мотоциклов. "Я сразу уши навострил,— рассказывает Алексей Дмитриевич.— Ого, военные тяжелые мотоциклы BMW на дне? Надо поднимать! Но для такой операции напарник требовался. Поэтому уговорил я кума, и мы с ним купили лебедку, тросы и два акваланга в спортивном магазине. Акваланг тогда стоил 132 рубля, а у нас зарплата — 110". Кум незадолго до этого развелся, поэтому его дома никто за такие серьезные траты не ругал. А Лидия Сергеевна, как ее соседки ни подначивали: "Ты устрой своему, устрой", тоже скандал не закатила: "Я, конечно, как увидела эту коробку с аквалангом — обалдела. Но что уже сделаешь? Такой супруг попался. Он всю жизнь на мне ездыкает!"

Ни одного немецкого мотоцикла, впрочем, тогда поднять не удалось. Не удалось даже обнаружить их, хотя кумовья ныряли с глубомерами, опускались почти на пять метров. Мочалин ради такого случая даже соорудил фонарь водозащитный: "Переделал фару с "Москвича", квадратную такую. Но даже она в мутной воде не помогала — ни черта не было видно. К тому же без гидрокостюмов на глубине очень холодно, мы, хоть и молодые были, не выдерживали". Но Мочалин до сих пор надежды не теряет, регулярно на озеро ездит. В прошлом году плавал там на лодке, с эхолотом. "Клянусь: я видел на экране очертания КВ, советского тяжелого штурмового танка! Но меня течением отнесло. Сто метров проплыл — бам! — эхолот высвечивает Т-34. Глазам не верил: или игра природы, или я сдвинулся! Потом искал, не мог эти места найти... Сейчас все отберут, конечно, даже если со дна какую-то технику и достанешь. Но я все равно мечтаю: эх, если б можно было вытащить из озера Т-34, увезти в свой гараж и ремонтировать его там, ремонтировать".

"Леха, продай танк!"
Выйдя на пенсию, 61-летний Алексей Дмитриевич проводит в гараже по 12 часов в день — сейчас в работе у него три модели танка, на чертежах — больше. Были бы возможности — целую танковую дивизию создал бы. "Танков много не бывает,— уверен.— И страна наша должна делать больше этих машин. Время ведь опять тревожное. Вы посмотрите, как американцы наглеют. Мы их остановить сможем, только если будем демонстрировать свою мощь".

Свою макетную мощь Алексей Дмитриевич наращивает без устали. "Варю швы, зачищаю болгаркой, подшлифовываю, чеканю. Иной раз и покушать забываю. Одна беда: трудности с материалом. Я ведь стараюсь делать почти полные копии, даже толщину брони учитываю, абы как не леплю. С листовым металлом проблем нет, покупаю у нас на базе. А вот нужна мне, к примеру, трубка, чтоб внутри 10 была, а снаружи 16. Вроде по интернету нашли одну, а она стоит 12 тысяч. Ну куда? Вот думаю, как выкрутиться, как ее самостоятельно сделать. Я и так уже на большой танк потратил почти 40 тысяч".

"Вообще сидим без денег,— вздыхает Лидия Сергеевна.— У меня пенсия 9 тысяч и у него 9 — как у цыган, которые ни дня нигде не трудились. Раньше муж хоть ремонтом машин подрабатывал, а сейчас весь гараж в танках. Я ему говорю: продай маленький танк, ремонт сделаем на кухне!" Алексей Дмитриевич, услышав это, вскидывается: "Нет! Этот — никогда!" Конструктор нервничает от одной лишь мысли, что может лишиться "маленького": "У него уже свой характер, понимаете? Я чувствую, что ему немного обидно. Он стоит в гараже и ревнует к большому: вот, мол, этот мощнее, сильнее, в длину — два метра, вес почти 200 килограммов, но я зато крепыш, более шустрый, у меня уже электроника внутри — попробуй догони. Наверняка так и думает. Все танки — личности".

Покупатели вокруг гаража кругами ходят: "Леха! Продай танк, а?" Недавно какой-то бизнесмен хорошие деньги предлагал за "маленького", но Мочалин пока только руками машет: "Ни за что! Вот большой дострою и, может, только тогда продам кому-нибудь — пусть хвастаются". При этом он признает, что вообще ни с одним своим бронированным красавцем не расстался бы: "Но деньги всегда нужны. Приходится продавать один танк, чтобы начать производство нового. Вот сейчас я задумал еще более масштабную модель, один к двум будет, размером с "жигули". Надо же после себя что-то оставить — внукам память. И, когда они вспомнят меня, я хоть в гробу переворачиваться не буду".

Младший внук, 8-летний Алексей, названный в честь деда, водит в гараж своих одноклассников. "Они встанут вокруг моих машин кружком, глазенки горят. А у меня такая благодать по сердцу разливается. Все пацаны моему завидуют, ведь он не только на компьютере может "в танчики" играть, а и вживую. Когда стал делать новый танк, внук сразу попросил: сделай так, чтобы я мог на нем свою подругу катать. Пришлось делать, теперь они вдвоем туда помещаются". Старший внук Дима, главный помощник Алексея Дмитриевича в гаражах, сейчас служит в армии, просит прислать ему журнал с дедушкиными танками: "Я всем в части покажу фотографии: вот какой у меня дед".

"Я вообще счастливый,— объясняет Мочалин.— Семья у меня хорошая, дело любимое есть. Другие пенсионеры в депрессии, не знают, чем заняться. А мне каждый день проживать интересно. Иной раз устану, наработаюсь. Тогда беру пульт, выгоняю танк на дорогу — он красивый, сил нет. Мужики из соседних гаражей кричат: "Что, Леха, опять играешься?" Ну да, я такой. Наиграюсь, и на душе сразу легче".