Чем католик заслужил право быть отпетым в православном храме?

Фридрих Йозеф Лаврентиус Хааз – московский доктор немецкого происхождения. В Россию перебрался в 1806 году по личному приглашению князя Репнина-Волконского. И за годы, проведённые здесь, стал Фёдором Петровичем Гаазом – не только врачом, но и филантропом, общественным деятелем и заслужил право называться «святым доктором».

Фридрих родился в семье медиков в 1780 году. Дед мальчика был доктором, отец – аптекарем. Братья и сёстры получили достойное образование, но только Фридрих выбрал для себя стезю врача.

Окончив школу, юноша поступил в Йенский университет, а затем поехал получать медицинское образование в Гёттингенском университете, выбрав в качестве специализации офтальмологию. Получив диплом, Хааз открыл практику в Вене, где и состоялось знакомство с Репниным-Волконским, которому доктор смог помочь и остановить потерю зрения.

Князь пригласил доктора в Москву, где после переезда совсем ещё молодой медик (Фридриху было 27 лет) возглавил Павловскую больницу. Среди знаменитых пациентов были министр полиции А. Д. Балашов, князья А. И. Барятинский и Д. В. Голицын, поэт И. И. Дмитриев, писатель А. И. Тургенев, знаменитый ботаник Б. И. Фитингоф. Помогал Фёдор Петрович и Гоголю, когда тот уже тяжело болел.

Спустя пару лет Гааз заболел лихорадкой и отправился на Кавказ поправить здоровье на минеральных источниках. Но этим дело не ограничилось. Он начал исследователь целебные свойства минеральной воды и настолько в этом преуспел, что именно его работы стали отправной точкой создания курортов Кавказских Минеральных Вод. А один из обнаруженных и описанных им источников – № 23 в Ессентуках носит его имя.

Во время войны 1812 года Гааз служил полевым хирургом. Потом посетил родину и вернулся в Россию.

Доктор довольно быстро разбогател. Но не очерствел сердцем и занимался оказанием помощи самым незащищённым категориям – больным  в богадельнях и приютах, давал консультации местным врачам.

В 1825 году получил пост главного врача столицы и инициировал создание службы неотложной помощи. Через пару лет Гааз вошёл в состав Попечительного о тюрьмах общества и начал предпринимать меры по улучшению жизни заключённых, отстаивая право на сохранение достоинства даже совершивших преступления людей.

Он разработал облегчённые кандалы для арестантов, которые изнутри были отделаны тканью или кожей для смягчения давления. И лично опробовав их на себе, добился их применения в отношении преступников, совершивших нетяжкие преступления.

За счёт личных средств Гааз открыл приют и школы для детей ссыльных. Навещал арестантов, выполнял их просьбы, писал ходатайства. Рабочий день Гааза начинался в половине седьмого и длился до 11 ночи.  Милосердие и сострадание стало смыслом жизни доктора. Он всеми силами старался облегчить жизнь других, невзирая на статус, достаток, возраст или вероисповедание. До последних дней Фёдор Петрович оставался католиком и каждый день посещал храм Петра и Павла, молился за своих пациентов. И даже неоднократно спорил со многими православными священниками о том, что разделение церквей очень его печалит.

При этом человеком Фёдор Петрович был скромным. Что наглядно демонстрирует один факт: единственный прижизненный портрет доктора написал художник Николай Кунилакис, спрятавшись за занавеской во время беседы Гааза с посетителем. Тот отказывался позировать, считая свою внешность обычной и не заслуживающей того, чтобы тратить на это время.

Умер он в крохотной комнатке при больнице, где жил последние годы. Состояние Гааза было растрачено на благотворительность. Проводить «святого доктора» в последний путь вышли порядка 20 тыс. человек. Генерал-губернатор распорядился разогнать толпу. Возглавивший отряд полицмейстер поразился такому единодушному горю, отпустил солдат, слез с коня и присоединился к процессии.

Есть данные, что митрополит лично приехал проститься с Гаазом и отслужил панихиду. И «святой доктор» покинул этот мир с репутацией «святости, признанной как православными, так и католиками».

На ограде могилы Гааза на Введенском кладбище висят те самые облегчённые кандалы. А на надгробии выгравированы слова, ставшие девизом жизни доктора-гуманиста «Спешите делать добро!»